Хаддинг (лат. Hadingus), в скандинавской мифологии и эпосе герой, сын датского короля Грама

Хаддинг (лат. Hadingus), в скандинавской мифологии и эпосе герой, сын датского короля Грама. Жизнь и подвиги Хаддинга описывает в «Деяниях датчан» (нач. XIII в.) Саксон Грамматик, использовавший древние сказания. Хаддинг воспитывался в Швеции у великанов, причем его воспитательница, обучившая его магии, в частности искусству заставлять говорить мертвецов, принудила его вступить с ней в связь. Хаддинг пользовался покровительством Одина, являвшегося ему в облике одноглазого старика. Хаддинг совершает ряд подвигов, в т. ч. мстит за убийство своего отца. В наказание за умерщвление некоего существа, оказавшегося божеством изобилия, Хаддинг испытывает многие невзгоды, но ему удается умилостивить богов, принеся жертвы Фрейру (тем самым он положил начало ежегодным «жертвоприношениям Фрейру», как называли их шведы). Хаддинг убивает великана, избавляя от его притязаний дочь норвежского короля, которую затем берет себе в жены. Хаддинг посещает подземное царство мертвых (он попадает туда, ведомый некой женщиной). Миновав места, покрытые мрачными туманами, он приходит на плодородные поля, где видит роскошно одетых людей благородного облика. По мосту Хаддинг переходит через стремительный поток, в котором плавало оружие. На берегу сражались два войска, то были, как объяснила ему его проводница, воины, павшие на поле боя и постоянно повторявшие подвиги своей прежней жизни. Далее им преградила путь высокая стена, но спутница Хаддинга оторвала голову у петуха, которого несла с собой, и бросила его за стену, где он немедленно ожил и закукарекал. Описание посещения Хаддингом загробного мира во многих чертах повторяет приемы описания странствий по «тому свету» в средневековой европейской литературе (поля мрака и поля блаженства, мост через страшный поток, стена), но содержит многие моменты, характерные для скандинавских представлений об «ином мире». Воины, погибшие в бою и возобновляющие сражение после смерти, — это эйнхерии, взятые Одином в Вальхаллу; стена, ограждающая мир смерти, упоминается и в «Младшей Эдде»; обезглавленный и оживающий петух напоминает петухов, кукареканье которых возвещает наступление гибели богов («Старшая Эдда», «Прорицание вёльвы» 42–43), один из них, Золотой гребешок, своим пением будит эйнхериев (это напоминает обряд похорон норманнского вождя на Волге в X в., описанный арабским путешественником Ибн Фадланом: женщина, готовившаяся сопровождать мужа в «мир иной», оторвала голову у курицы и бросила ее на погребальный корабль).
Возвратившись в мир живых, Хаддинг возобновляет свои воинские подвиги. Один, которого он принял на свой корабль, обучает его боевому строю («свинья») и предсказывает, что Хаддинг умрет от собственной руки. Друг Хаддинга, король Швеции Хундинг, получив ложную весть о его смерти, устроил пир в его память и утонул в бочке с пивом; услыхав о гибели друга, Хаддинг повесился в присутствии всего народа. Смерть Хаддинга напоминает жертвоприношение самого Одина , под чьим покровительством находился этот герой. Но Хаддинг связан и с ванами. Подобно Фрейру и Ньёрду, Хаддинг женится на великанше, которая узнала своего жениха по ногам (таким же образом великанша Скади выбрала себе в мужья Ньёрда, увидев одни лишь его ноги). Саксон Грамматик приписывает Хаддингу стихи; в них он выражает свою нелюбовь к горам и волчьему вою, а его невеста жалуется на крики чаек, которые ее будят. В «Младшей Эдде» эти же стихи вложены в уста Ньёрда и Скади. По мнению Ж. Дюмезиля, Хаддинг вместе с другим легендарным датским героем Фрото (Фроди) «представляют» Ньёрда и Фрейра, образующих параллель «божественным близнецам» римской и ведийской мифологий. Некоторые ученые высказали предположение, что слово «хаддинги» было первоначально у скандинавов обозначением определенного рода жрецов (упоминание Саксоном Грамматиком о Хаддинге только в единственном числе они объясняют тем, что к его времени понятие двойственности этого мифоэпического персонажа было уже утрачено). У Саксона Грамматика Хаддинг сильнее связан с миром богов и великанов, чем с миром людей, и представляет собой, по мнению Дюмезиля, фигуру, переходную от мифа к эпосу.