Происхождение главных богов индуизма

Говоря о происхождении и особенностях изображений главных богов индуистского пантеона, стоит отметить, что корни их образов, уходя в глубокую древность. Так, образ Шивы как одного из центральных божеств индуизма вырос из протоиндийского мифологического персонажа (рогатое божество на троне). Примерно в это же время в его образе были заложены и две контрастные характеристики (эротическая и аскетическая), которые существуют уже тысячелетия в качестве его основных отличительных черт.

Стоит сказать, что ведийским предком Шивы был Рудра, который представлял собой зловещее стихийное божество. В пуранический период мифология Шивы достигла расцвета, отразив более сложные религиозные концепции, чем мифологии других божеств. Характерные черты его культа, его мифологический образ, а также мифо — ритуальный комплекс демонстрируют дальнейшее развитие тех особенностей, которые известны еще по ведийским памятникам. Кроме того, стоит также отметить, что в отличие от происхождения первичных атрибутов Вишну из солнечной стихии, первичные атрибуты Шивы относились, по всей видимости, к почвенной стихии.

Существенную часть культа Шивы определяла его связь с музыкой и экстатическими плясками шаманского толка, в силу чего наиболее популярным иконографическим обликом является танцующий Шива, Натараджа, царь танцев, разрушающий и созидающий своей силой миры. Другие, не менее популярные образы этого божества, представляют собой его изображения в виде йога, пребывающего в состоянии медитации, а также отшельника в ветхой одежде или в набедренной повязке, с чашей для сбора подаяний.

Несмотря на то, что Брама в сущности столь же далек от людей, как и его прообраз, Брахман Упанишад, совершенно иные чувства вызывают у верующих два других лика Тримурти — Вишну и Шива. Стоит сказать, что мистическая жизнь создала два главных (и наибольших по численности) культовых течения в индуизме: почитание Шивы и Вишну. Их называют сампрадая, что обычно переводят как секты. Однако подобный перевод может ввести в заблуждение, поскольку на Западе понятие «секта» ассоциируется с нетерпимостью и фанатичным отстаиванием лишь собственной истины. Однако, вишнуиты и шиваиты крайне редко враждуют между собой. Более того, многие из них считают, что молятся одному Богу под разными обличьями, а на некоторых изображениях Бог бывает представлен наполовину Шивой, наполовину Вишну. При этом выбор одного из них для почитания чаще всего основывается, помимо семейных традиций, также и эмоциональные причины.

Шиву индусы называют Махадевой, т.е. великим Богом. Если верно предположение исследователей о том, что печати, найденные при раскопках доарийских городов, изображают именно Шиву, то его чтили в стране очень давно. Индийская мифология связывает Шиву с Гималаями, наделяя его именем Пашупати, Владыки скота, а значит вполне вероятно, что первоначально он был покровителем горных пастухов.

Арьи отождествили этого туземного бога со своим Рудрой (Ревущим), повелителем грозы и бури. Однако в ведический период он был забыт, затерявшись в толпе бесчисленных божеств, и довольно долго о нем практически нигде не упоминалось. Лишь спустя несколько столетий в Махабхарате появляется сказание о том, как Шива силой отвоевал себе место среди богов. И, наконец, индуизм провозглашает его олицетворением божественного могущества.

Несмотря на то, что Шиву принято изображать в человекоподобном обличии, образ его далеко выходит за чисто человеческие пределы. Он не просто небесный великан, в его лице стали чтить то неисповедимое, грозное, внушающее трепет, что связывается со сверхчеловеческим и запредельным.

Символика шиваизма куда серьезней, чем может показаться на первый взгляд. В шиваистских образах довольно сильны стихийные и даже демонические элементы, поэтому «страх Божий», священное благоговение, становится непереносимым ужасом, который вселяется в душу человека от самой мысли об этом природном Божестве.

Разрушитель миров, Шива представляется индусу страшным и подавляющим воображение. У него синий лик, обрамленный извивающимися змеями, его украшает ожерелье из черепов. Его называют Натараджа, «танцующий царь», поскольку его экстатическая пляска несет конец всему преходящему и то, что в мироздании нет ничего незыблемого, обусловлено самим характером Шивы.

Наряду с таким образом может показаться весьма странным, что Шиву называют также и «благим», и «создателем». Этот парадокс объясняется тем, что в глазах индуса разрушение не является полным концом, а составляет лишь фазу в бесконечном космическом круговороте. Тем самым, все распавшееся по воле Шивы не исчезает бесследно, а входит в царство божественного Покоя. Таким образом, Шива как бы несет в себе загадочное двуединство эроса и смерти, которое человек наблюдает в природе. Это бог буйный и неистовый; праиндийцы, вероятно, поклонялись в его лице производительной силе бытия, поэтому эмблемой его стал, как и в Финикии, фаллос, или лингам. В одном из гимнов Шива прославляется как «могучий телец», а греки отождествляли его с Дионисом. Он дарует не только опьянение жизнью, но и власть над ее энергией, поэтому Шиву еще называют «Великим йогом», наставником аскетов, которые добиваются обладания мировой праной Мень А. История религии. Т.VI, М; Exlibris, 1992. С. 124-125..

Таким образом, в Махадеве запечатлелась двуликость Природы, рождающей и истребляющей, внушающей одновременно страх и благоговение. Но наиболее ярко и наглядно эта особенность проявляется в женской ипостаси Шивы Шакти.

Шакти издавна почиталась в Индии как Богиня-Мать, которая, соединяясь со своим божественным супругом, давала жизнь всем существам. Прорастание растений, половая энергия животных и человека — входят в область ее владычества. Идея космической сексуальности символизируется знаком «йони-лингама».

Образ Шакти был во многом ближе и понятнее, чем образ неприступного Шивы. Шакти представлялась не просто богиней, но сверхбогиней, Махадеви, ее Культ временами приобретал форму «женского монотеизма». Уже у первобытных народов высший Бог иногда назывался Матерью. Эмоциональные корни этого явления довольно просты. «Мать» представлялась существом более близким и любящим, чем «Отец», а кроме того, в религиях, которые считали мир не творением, а порождением Сущего, было вполне естественно обратиться к Его «материнскому» образу.

В шактизме присутствует также и другой аспект, тесно связанный с мистическим эротизмом учения тантры, коренящейя в земледельческой магии. Пытаясь подчинить природные силы, люди искали способы слияния с ними, в силу чего и сами обряды тантры превращались в своего рода «узаконенную раскованность», как это было в дионисизме. Таким образом, то, что в обычной жизни индус считал грехом, в ритуале становилось священным. Во время тайных тантристских действ участники их ели мясо, пили вино и обладали женщинами, надеясь тем самым войти в союз с космическими стихиями, заключенными в Шакти. Многочисленные элементы тантризма проникли даже в йогу, которая ставила одной из своих целей взнуздать «змея Кундалини». Эту энергию отождествляли с самой богиней и верили, что именно она одаряет своих поклонников сверхъестественным могуществом.

В Шакти видели не только благословенную Мать, Парвати, светлую зарю Ушас, но и жуткое существо, подобное Природе, пожирающей своих детей. В этом случае она получала имя Дургой (Неприступной) и Кали (Черной). Ее многорукие изваяния, особенно распространенные на юге Индии, напоминают чудовищных мексиканских идолов. Подобная неоднозначность культа Шивы-Шакти была связана не только с попыткой представить непредставимое, изобразить сверхчеловеческое, но прежде всего с тем, что индуизм не отделял Бога от природы. Любовь и священный трепет рождались в подлинно религиозном переживании, в то время как обоготворение естественных сил влекло за собой замутнение нравственного сознания. Подобно тому, как стихии не знают ни греха, ни добродетели, так Шива и Шакти нередко представлялись богами внеэтическими Мень А. История религии. Т.VI, М; Exlibris, 1992. С. 126..

Стоит отметить, что в то время как религия Шивы и Шакти возвращала человека к обожествлению Природы, культ Вишну носил совершенно иной характер. Возник этот культ также в глубокой древности. Однако, в Ведах Вишну упоминается лишь вскользь. Ряд исследователей склонны полагать, что Вишну был богом солнца у одного из североиндийских племен. В конце I тысячелетия до н. э. его отождествили с рядом других туземных богов, в частности с Нараяной, богом предвечного Океана. В силу этого Вишну стали изображать в образе юноши, покоящегося на кольцах исполинского змея, плывущего по бескрайним мировым водам.

Став одной из ипостасей Тримурти, Вишну, по существу, слился с Шивой и Брамой. В «Нараяния» Вишну говорит: «Я тот, кто достиг проявленья; вечный, я пребываю в небе; Затем в конце тысячи юг преходящий мир я снова вбираю, По завершении (срока) пребывания во мне всех существ, подвижных и неподвижных, Один я снова творю преходящий мир силою (знанья)». Следовательно, Вишну соединяет в себе всю Троицу и вишнуизм можно в определенном смысле считать синонимом индуизма вообще. Больше всего в образе Вишну людей привлекала его доброта и сострадание. Как животворящее солнце пронизывает своими лучами мир, так и Вишну поддерживает его существование, заботится о человеке, храня его от зла. Стоит сказать, что больше нигде в Индии идея божественной любви к миру не нашла такого совершенного выражения, как в культе Вишну. С одной стороны, вишнуизм свободен от крайностей, к которым вело поклонение природе, а с другой этот культ не проповедует аскетического мироотрицания, поскольку Вишну сам по себе представляет благость, освящающую жизнь. Любя мир, он ждет и от человека ответной любви, а эта любовь-преданность, бхакти, и составляет самое ядро вишнуистского благочестия. Любовь к Богу, каким бы образом и способом она ни проявлялась, представляет собой служение Вишну.

Именно в вишнуизме Индия обрела живую религию, как встречу души с Богом, что дало ему существенное преимущество перед другими учениями.

Помимо прочего, Вишну также выступает в качестве бога-спасителя. Если в культе Шивы-Шакти спасение представлялось еще магически, как причастие природе, то Вишну сам является инициатором спасающего деяния. Он внимательным образом следит за земными событиями и временами, а когда это необходимо, является на землю. Приход такого аватара (или аватары) является высшим актом божественной любви. Говоря о приходах Вишну на землю, стоит отметить, что его воплощения не ставят своей целью «обожение» мира, как это происходит в христианстве. Согласно индуистскому мировоззрению, Вселенная и без аватаров неотделима от божественной природы. Тем самым, Вишну приходит в мир лишь для того, чтобы показать пример совершенной жизни и уберечь веру, которой грозит упадок.

Мень А. История религии. Т.VI, М; Exlibris, 1992. С. 127-128.